Достоянием Национального музея Бурятии стали дневниковые записи известного русского художника-передвижника Ивана Лаврентьевича Горохова. Их в музей прислал директор Фонда Художественного Наследия И.Л. Горохова, расположенного в Москве на ул. Малая Бронная, 26, стр. 2, Дмитрий Есаков. Он является праправнука художника. 

Эти записи, сделанные юным художником во время обучения в Художественном училище, касаются одного из его первых шедевров «У постели выздоравливающей». Эта картина, кстати, в настоящее время в Художественном музее им. Ц.С. Сампилова. Ее можно увидеть в экспозиции музея, посвященной русскому искусству. Также в составе экспозиции есть работы таких известных русских живописцев, как Маковский, Боровиковский, Левитан, Куинджи, Айвазовский, Репин, Коровин, Ярошенко, Перов, Кончаловский, Рерих. 

Напомним, что в 1947 и 1949 годах эти работы, наряду другими картинами, графическими работами, скульптурами русских художников XVIII-начала ХХ веков, были переданы Художественному музею им. Ц.С. Сампилова в дар Русским музеем (г. Санкт-Петербург).

Уместно отметить, что в музее 4 октября 2019 года к празднованию 75-летия Художественного музея им. Ц.С. Сампилова будет открыта расширенная выставка русского искусства XVIII – начала ХХ веков.

Итак, что писал в училище юный Иван Горохов, таланты которого обнаружились в раннем детстве. Это, собственно, и позволило ему попасть на учебу в кузницу кадров знаменитых русских художников. С ним учились такие в будущем знаменитые живописцы, как Левитан, Серов, Коровин.

«...В сентябре держал экзамен за 5-ый класс. Знания мои были очень несильны, а так как в этот раз держали экзамен кто-то ещё из запоздавших в науках медалистов-художников и с такой же слабой подготовкой, то я наравне с другими выдержал по всем предметам удовлетворительно. И таким образом окончил полный курс наук в училище (сентябрь 1885 года). После этого у меня как гора с плеч свалилась. Науки в училище всё время давили и угнетали меня до кошмара. Вскоре после этих испытаний в октябре или ноябре Училищный Совет объявил ученикам-живописцам, получившим медали за этюд и за рисунок и желающим конкурировать на Большую Серебряную Медаль, представить к третному экзамену (в декабре перед рождественскими каникулами) эскизы для картин. Сюжет предоставляется выбрать самим конкурсантам по своему усмотрению. Формат картин тоже, какой кто хочет. Такое объявление, главным образом, касалось тех учеников, которые по получении ими 2-х Малых Серебряных Медалей числились год-два и больше учениками, а картин на Большую Серебряную Медаль не представляли. Из числа таковых были я, Нестеров М., Степанов Х., Коровин К., Тарбеев, Михайлов М., Рыбаков Г., Васильев В. и Коптев.

На выполнение картин от училища [Московское Училище Живописи, Ваяния и Зодчества] выдавались денежные стипендии, размер которых определялся по эскизам преподавателями-художниками. И так, мне предложили выбрать сюжет для картины, написать эскиз, а потом по нему картину. В данном случае надо было иметь в виду условия, при которых я должен писать картину, обстановку, натурщиков и прочее. Что я мог написать в своей маленькой комнатке или даже в квартире Людмилы Анатольевны [правильное имя – Людмила Антоновна Пестрова, будущая теща художника, в доме которой он проживал в последние годы обучения в Училище]? Только жанр из мещанской жизни. Имея в виду обстановку Л.А. и натурщицу Верочку [будущую жену], я взял самый простой жанровый сюжет «у выздоравливающей подруги». Около кровати с выздоравливающей нашей девицей сидит на кресле другая девушка и читает ей книжку. Обстановка мещанская, с кошкой, с вязаными салфеточками и пр. Я имел в виду писать обе фигуры с одной Верочки. Такой эскиз я представил к третному экзамену. Ученики Нестеров, Васильев и Тарбеев представили эскизы на исторический жанр из русской истории. Я, Степанов, Рыбаков и Михайлов – эскизы бытового жанра, а Коровин и Коптев – жанр в пейзаже.

На третном экзамене преподаватели-художники (В.Е. Маковский, Е. С. Сорокин, В. Д. Поленов, И. С. Сорокин, В. Е. Маковский, И. М. Прянишников и др.) назначили по эскизам стипендии: за исторические сюжеты – по 150 руб, за бытовые – по 125 руб. При этом нужно сказать, что по училищному уставу подобное постановление преподавателей должны ещё утвердиться советом Мск. Худ. общества, которое состояло из меценатов Масолова, Третьякова, Солдатенкова и нового инспектора Философова. И этот Совет нашел мой сюжет слишком простым, не требующим никаких материальных затрат, и поэтому в стипендии мне отказал. Это был для меня удар. Я обратился в Совет Преподавателей, который был возмущен отказом мне в стипендии и они нашли возможность дать мне уже из других сумм, но не 125 руб, а только 75 руб.

Картину каждый должен написать и представить к весеннему третному экзамену, т.е. к апрелю приблизительно, а стипендиальные деньги выдавались в три раза: с января по апрель по 25 р. каждый месяц. Ввиду полученного мною со стороны Совета Моск Худож Общ. такого афронта, мою самолюбие было сильно задето. Главной моей целью было доказать, что и простой, несложный сюжет можно исполнить лучше, чем сложный исторический и этим показать заблуждение Совета М.Х. Общества и оправдать взгляд преподавателей-художников. Я стремился прочувствовать этот простейший сюжет и написать не хуже, а лучше других конкурентов. И вот с января месяца с жаром приступил к работе своей картины. Скомпоновал в самой большой комнате квартиры моей хозяйки уголок, поставил кровать, столик с подходящими предметами, оклеил другими обоями, которые, к слову сказать, во время работы раза три менял, даже платье для Верочки, позировавшей мне в картине, менял тоже три раза. Переписывал и, наконец, было сшито из материи по моему выбору. Писать можно было целиком с натуры, а так как я, благодаря своим работам Беккеру (внутри Успенского Собора и многих этюдов с натуры) и К. Г. Маковскому (Грановитая палата и почти все палаты Теремного дворца) искусился в писании натуры, то написал свою картину до полного своего удовлетворения. Теперь только осталось выставить ее на суд преподавателей. Мне было крайне интересно видеть ее на экзамене и сравнить с другими конкурсными картинами.

Насколько мне помнится, в жилище Живописи, Ваяния и Зодчества всегда перед Пасхой были третные экзамены, после них экзамены по научным предметам и роспуск на летние каникулы. Так что в апреле все конкуренты привезли свои картины в рамах и выставили в актовом зале. Тут я увидел, что действительно моя картина была не хуже других; в тонах чувствовалась гармония и сюжет прочувствован. Всем конкурентам и не конкурентам картина моя понравилась. Теперь как-то найдут ее преподаватели?  Ведь среди них разные были взгляды на живопись. Например,  В.Д.Поленов и Е.С.Сорокин – это две противоположности. Но вот преподаватели полным составом вошли в помещение, где были выставлены все ученические работы, затворились на ключ. В это время к ним входить могли только лица, принадлежащие к училищной администрации и в крайнем случае, сторож. Так что, кто что говорил из них, не было слышно. Если выходил от них сторож, то его моментально окружали и засыпали вопросами, но сторож ничего определенного сказать не мог. 

Экзамен по живописи и рисованию (оценка) обычно начинался часов с 10 утра и продолжался до 2-4 ч. приблизительно. Но нам, учащимся, в особенности конкурсантам-выпускникам, казалось это время неимоверно продолжительным.  Но вот выходит надзиратель Александр Захарыч. Конкуренты, оттесняя всех и не давая ему уйти, упрашивают его сказать нам, кто получит медаль, что говорят, скоро ли кончится и т.д. И А.З. на ходу, стараясь высвободиться от нас, тыкая пальцем на меня, другого, третьего и четвертого говорит: «Вы получили, Вы, Вы, Вы». Сердце забилось, но нужно видеть - убедиться самому. Проходит еще минут 15-20 и преподаватели, наконец, выходят. Экзамен кончился. Мы, как обалделые, бросились, толкая друг друга, в актовый зал. Каждый из нас, конкурентов, прежде всего, устремлял взгляд на свою картину и, О, радость! Я увидел на своей картине надпись мелом «Большая серебряная медаль».

Придя немного в себя и осмотревшись, я заметил, что надписи мелом «Больш. серебр. Медаль» были только на 4-х картинах. На двух было написано «окончить», а на остальных - никакой надписи. То есть удостоены Большой Серебряной Медали были я, Нестеров, Степанов и Рыбаков. Написано «окончить» Васильеву и М. Михайлову. Остальные не удостоились получить медалей (апрель 10,1886г.) Теперь мне остается только получить самый диплом и самые медали, но это обычно выдается через несколько месяцев на Акте, при торжественной обстановке...».

Интересен и жизненный путь художника Горохова, крестьянского сына, которому удалось получить полноценное художественное образование благодаря своему таланту. 

Иван Лаврентьевич родился в Московской губернии в семье крестьян. С детства его увлекало рисование - он очень старался изображать цветы, животных, растения и другие природные сцены. Но, из-за услужения у помещика его отец не мог дать сыну хорошее образование. 

Помог случай. Молва о талантливом ребенке дошла до местного землевладельца Владимира фон Мекка, который славился своей либеральностью и тягой к искусству. Он выкупил пару картин мальчика, чтобы показать их музыканту Николаю Рубенштейну, который неплохо разбирался в искусстве. Рубинштенй подтвердил, что у мальчика есть задатки большого художественного таланта и, что при наличии наставников он сможет стать известным живописцем. 

Фон Мекк и Рубинштейн помогли мальчику и оплатили его обучение в Московском училище живописи. Иван Горохов окончил обучение с двумя малыми серебряными медалями в звании классного художника.