Годы берут своё. Но ро­дившийся столетие назад в благословенном краю у священной горы Бархаан Уула, участник войны по-прежнему крепок ду­хом: его закалили трудно­сти. На своём веку он пови­дал столько, что пером не описать – и истинное лицо войны, и потери друзей и близких. Не раз он смотрел в глаза смерти. И о своей работе на вражеской тер­ритории мало что говорил. Настоящие разведчики неохотно рассказывают о сво­ей работе. Ведь золотое правило разведчиков: мень­ше говори, больше слушай. И всё же, автору этих строк в какой-то мере удалось пролить свет на некоторые подробности из засекре­ченной жизни бурятского разведчика.

Сын скотовода Бадмы Анхаева из «богатой» до­лины, с молоком матери, с первым вдохом впитавший в себя «ген трудолюбия», не мог предположить, что судьба его забросит в тыл коварного врага.

Почти никому не из­вестные страницы из его фронтовой биографии. В сентябре 1942 года выпуск­ника Иркутской двухгодич­ной юридической школы (успевшего поработать следователем Сталинской прокуратуры столицы При­ангарья) и школы воен­ных переводчиков (куда попадали после строгого отбора), офицера политот­дела 1-й Краснознамённой Армии Дальневосточного фронта направили на ста­жировку в действующую 83 стрелковую дивизию в Подмосковье. На передовой четыре месяца начинаю­щий разведчик «проходил практику среди войск и населения противника». По возвращении в часть вы­полнял в течение трёх лет «специальные задания по службе». Остаётся только догадываться, какие имен­но. За «языком» ходили точно. Для того, чтобы до­быть «языка», Хурган и его товарищи сутками мок­ли под дождём, лежали в грязи, мерзли. Годы спустя Хурган Анхаевич расска­зывал лишь о том, что вёл пропаганду среди населе­ния и через своих агентов в японской армии о том, что «война эта не нужна народу, лучше сдаться в плен и со­хранить жизнь».

Летом 1945 года его под видом японца забросили на вражескую территорию в районе маньчжурского го­родка (станции) Хандохедзе. Внешне не отличавшийся от, скажем, жителя Токио или Саппоро и безупречно владевший языком врага (не напрасны были три года учёбы в школе переводчи­ков, где он усиленно изучал разговорный и письменный японский я зык, а также историю, быт и нравы Стра­ны восходящего солнца), разведчик Бадмаев нала­дил связь с резидентом. Через него он передавал в центр важные сведения о дислоцировавшихся в тех местах двух дивизиях Кван­тунской армии. Понятно, что львиную долю информации Хурган Анхаевич, знающий, что залог успеха разведчи­ка - широко поставленная агентурная сеть, добывал с помощью своих агентов в японской армии. А о том, как удалось нашему зем­ляку завербовать японцев, кем они были, а также кто был резидентом бурят­ского разведчика, были ли среди наших разведчиков другие уроженцы Бурятии, скорее всего, мы никогда не узнаем.

После того, как части 1-й Дальневосточной ар­мии заняли Хандохедзе, он связался с командованием своего отдела, получил бо­евое задание и был снова заброшен в тыл врага.

В рассекреченных ар­хивах Минобороны РФ удалось найти наградной лист на лейтенанта, пере­водчика отделения по ра­боте среди войск против­ника Политического отдела 1 Краснознамённой Армии 1 Дальневосточного фронта, датированный 30 августа 1945 года. Донельзя скупые строки из фронтового до­кумента: «…В ходе войны против японских агрессоров выполнял ряд важных за­даний по работе с местным населением и войсками противника. При выполне­нии заданий проявил много усердия и инициативы…».

За годы его службы на Дальнем Востоке прои­зошли две памятные встре­чи с земляками. Одна из них - осенью 1945 года на Восточном фронте. По рас­сказу журналиста Дулмы Баторовой, в то время в со­ставе концертной бригады там выступал выдающийся бурятский певец, земляк Хургана Анхаевича - Бадма Балдаков. Больного, силь­но простуженного Бадму Мелентьевича бойцы из проверявшего поезд наря­да ошибочно приняли за японского шпиона. Благо в то время в купе был и раз­ведчик Бадмаев, который узнал певца и спас его от неминуемого ареста. Другая встреча произошла в сентя­бре того же года в Харбине, где герой нашего повество­вания встретил капитуля­цию Квантунской армии. На соборной площади этого маньчжурского города на­шему героическому земля­ку выпала высокая честь - зачитать акт о капитуляции Японии на японском язы­ке. По окончании митинга к советскому разведчику подошёл гражданин азиатской внешности. Оказалось, это был его земляк - ком­мерсант Шойдор Дабаев, волею судьбы оказавшийся на чужбине. Получив раз­решение командования, со­ветский офицер встретился с хозяином тракторного за­вода Дабаевым в гостинице «Модерн».

После войны майор Бадмаев продолжил служ­бу в Хабаровске. Он работал в газете «Нихон симбун», с 1 сентября 1945 года и зда­вавшейся специально для японских военнопленных. Хурган Анхаевич выпол­нял задачу по контролю за достоверностью перевода (в качестве переводчиков работали японские военно­пленные). До 1952 года под контролем нашего земляка в этом издании трудился и Хироси Какиути. С ним-то - надо же такому случиться! – ветеран военной разведки, в лихие девяностые трудив­шийся в гостинице «Гэсэр», встретился в холле улан-удэнского отеля почти че­рез полвека после войны.

Вернувшись на малую родину после восемнадца­тилетней службы (с 1940 по 1957 год) в звании майора (позднее получил звание подполковника), ветеран трудился на различных руководящих должностях (в том числе, в аппарате Курумканского райкома партии) и в числе «тридца­титысячников» включился в работу по подъёму эко­номически слабых и отста­ющих хозяйств. За эти годы он вместе с единомышлен­никами сумел поднять на ноги два хозяйства - колхоз имени Кирова (трудился председателем правления этого колхоза) и колхоз име­ни Ленина (работал предсе­дателем и секретарём парт­кома этого хозяйства) и был направлен на партийную работу в качестве предсе­дателя районных комите­тов партийного контроля. Ну а затем один из самых известных барагханцев во­семь лет работал в аппарате Президиума Верховного Со­вета республики в должно­сти инструктора орготдела. На этом участке работы он показал себя грамотным, добросовестным и скром­ным специалистом, кото­рый никогда не кичился своими боевыми и трудо­выми заслугами.

На чёрно-белых фото­графиях, которые рассма­триваю дома у ветерана, - вся его вековая жизнь.

- Хурган Анхаевич осо­бо не распространяется про свою военную жизнь, - рассказывает невестка ветера­на Лариса Бадмаева. - Ни­чего не говорил о том, какие задания выполнял. Он - че­ловек-скала, и не только там, на войне, но и вообще в жизни. Наш дедушка очень спокойный, мудрый, чисто­плотный человек. И, по­жалуй, самое главное, он - честный. Если бы вокруг нас люди все были такими же, как он, у нас страна была бы другая.

По словам близких, Хур­ган Анхаевич, образцовый семьянин, муж, отец и дед, очень любил свою жену. Жили они душа в душу.

- Я ни разу не слышала, чтобы он повышал голос, кричал, - продолжает Лари­са Бадмаева. - И вообще, его коллеги, люди, с кем он ра­ботал, нет, не боялись его, а уважали.

Памятуя о том, что 20 лет назад на редкость скромный человек, воен­ный разведчик - бывших разведчиков не бывает! - наотрез отказался отмечать своё 80-летие, интересуюсь у его родных, как будут от­мечать 100-летний юбилей уважаемого курумканца?

- После Нового года, числа 5 января, обяза­тельно отметим 100-ле­тие отца, - говорит его сын Владимир Бадмаев. - При­дут родственники, земляки, представители Народно­го Хурала. Пока не знаем, придут ли поздравить папу руководители города и ре­спублики.

Ну а сам уважаемый ветеран во время своего сотого дня рождения, быть может, вспомнит о боевой молодости, о том, что при­шлось ему испытать, нахо­дясь в тылу врага. О том, что смело шёл, как по тонкому льду. Приближая Победу…