Хурин Хээр очень любил ездить на покос. Его шаги становились быстрыми. Там, на просторе, он мог с удовольствием покататься по земле для поддержания хорошего самочувствия и настроения. А хозяин подкармливал его вкусной лепешкой и при этом дружелюбно похлопывал по спине, гриве, говорил ласковые слова. Хурин Хээр в ответ прикасался своими теплыми губами к его добрым рукам хозяина, и брал протянутый большой ароматный кусок свежевыпеченной лепешки. Митып часами мог смотреть на умное животное. Хурин Хээр был из обычной породы, не крупный, но, как все местные лошади был очень выносливый и неприхотливый, хорошо приспособлен к суровой сибирской зиме. А мы знаем, как нелегко живется в зимнюю стужу этим бедолагам. 

Хурин Хээр сильно отличался чем-то от своих сородичей. У него был веселый нрав (характер). Он выделялся красотой, грацией, легкой горделивой поступью и умом. Однажды Митып заблудился в снежной пурге и никак не мог найти дорогу домой. Полагаясь на сообразительность лошади, вовремя ослабил вожжи и вернулся домой здоровым и невредимым. По прошествии многих лет воспоминание о Хурин Хээр вызывает у Митыпа самые сложные, самые противоречивые чувства. 

Каждый раз перед его глазами так и встают кадры фронтовой кинохроники: Митып в первые же дни войны пошел на фронт. Его направили в составе Калининского фронта защищать столицу нашей Родины. Находился на линии огня в 17 км от Москвы. В этот сложнейший момент главнокомандующим западным фронтом был назначен Г.К. Жуков. К концу ноября 1941 года немцам удалось взять Клин, который находился недалеко от г. Москва. Но, несмотря на это, на Красной площади 7 ноября 1941 года состоялся военный парад. Войска с Красной Площади шли прямо на передовую. 

«Велика Россия, а отступать некуда – позади - Москва» стал настоящим девизом защитников Родины. 

Битва за Москву в 1941-1942 гг. началась в ночь с 5 декабря на 6-е. По всему фронту было предпринято мощное контрнаступление. Начало битвы под Москвой и активного наступления советских войск стало неожиданностью для фашистов. Немецкие войска впервые понесли серьезные потери. Они утратили пробивную способность в силу того, что фронт растянулся. Но тем не менее положение Красной Армии все же оставалось крайне тяжелым. В ходе ожесточенных боев враг был отброшен на 120 – 150 км от столицы. 

В этот тяжелый момент для фронта среди вновь прибывших солдат оказался и Митып, который попал в самое пекло. Его, как молодого солдата, определили в кавалерийский полк. Ведь в тогдашней армии лошади были не только в кавалерии: шли по военным дорогам бесчисленные обозы, на лошадях перевозились снаряды, минометы, пушки и многое другое. Лошадь практически была основной тягловой силой.

 

Без коня солдата не накормишь — ведь обозы с продовольствием и полевые кухни доставляли на позиции именно лошади. На фронте ему попался крупный вороной конь. Он был очень упрямый, с тяжелой поступью, с крутым упрямым характером. В первые минуты ему было очень тяжело с ним. Через некоторое время все же они нашли общий язык. Вороной был очень сильным, выносливым и быстрым на ногу животным. Застрявшую в грязи и снегу телегу со снарядами он немыслимым образом мог одним рывком вытащить и затем продолжить путь. Сколько раз во время бомбежек и артобстрела его быстрые ноги помогли им чудом избежать неминуемой смерти. 

Митып часто вспоминал своего верного коня Хурин Хээр. Молодой колхозник-призывник перед уходом на фронт не успел попрощаться со своим другом. И это его мучило, он чувствовал какую – то необъяснимую вину. Его мать в своем письме написала о том, как Хурин Хээр по- прежнему каждое утро ждёт у ворот своего хозяина, на привычный скрип двери откликается тихим ржанием. От такого известия невольно сжимало его сердце. 

А в это же время в связи с объявлением мобилизации в стране срочно приступили к сбору и поставке лошадей на фронт. В числе 15 самых выносливых, крепких и здоровых лошадей бурятской породы из села Орот на фронт попал и Хурин Хээр.  Митып, конечно, об этом не знал. Не знал и не ведал о том, что скоро их ждет неожиданная встреча в далеком краю. 

В то хмурое утро противник подверг их мощному обстрелу с воздуха. За самолетами сразу же шли танки, которые буквальным образом выжигали на своем пути. Несмотря на эти страшные наступательные движения противника наши отвечали мощнейшим отпором. Красноармейцы изматывали нападающих оборонительными сражениями. Призыв «не отступать - позади Москва» звенел в ушах каждого солдата как приказ, и они стояли насмерть за свою родину. 

От свистящих пуль, снарядов, разрывов бомб и клубы дыма, пыли Митыпу показалось, что земля погрузилась в кромешное адово пекло. 

Несмотря на это, он, как каждый простой солдат, делал свое дело: на своем Вороном подвозил снаряды, а обратно вез раненных солдат. Во время коротких передышек меж боями на конных подводах привозил солдатам продукты прямо к окопам. Что он там видел и чувствовал - никому неизвестно. Митып был очень скромный, без лишних слов человек. Во время одного из таких поездок в тыл за снарядами, пока грузили боеприпасы, он начал счищать липкую мерзлую грязь и пот с уставшего Вороного. Мелко дрожала его спина: то ли от скрепка то ли от упругого порывистого ветра. Недалеко снова начали стрелять, свистели пули и снаряды. 

В то же время его привычное ухо различило тихое ржание лошади. Митып вздрогнул от до боли знакомого фыркания лошади. Наверное, она узнала, услышала его по шагам, по голосу и просила обернуться, подойти. Ее пронзительное беспокойное повторяющееся ржание приводил в содрогание. Митып не мог поверить в это. Да, так мог поприветствовать только его Хурин Хээр. Он побежал к его зову. Среди сотен повозок, грязных, измученных лошадей, сквозь пылевую завесу отыскать его было трудно. Он каким –то звериным чутьем угадывал дорогу к нему. Еще издали Митып услышал тихое ржание. Прибавил шагу. 

Все животные вокруг были одного серо-бурого окраса. Отличить их было трудно. Но Митып никогда не спутал бы с другим своего верного друга. Да, он не ошибся. Это был его Хурин Хээр с гордо поднятой головой, гривой легко, развевающейся на ветру, и умными глазами. 

Увидев его, лошадь высоко подняла голову... Он гладил ее жесткую растрепанную гриву, а она ловила губами его руки, крепко прижимаясь к ним. Митып достал из кармана кусочек черного хлеба и протянул лошади… А Хурин Хээр от радости никак не мог успокоиться: продолжал потихоньку фыркать и тянуться к нему, временами нетерпеливо бил твёрдым копытом о землю. От радости лошадь постоянно переминала ногами, а тяжело груженная повозка с боеприпасами шаталась взад и вперед, как легкая игрушечная машинка... 

Митып и Хурин Хээр стояли, никого вокруг не замечая, они никак не могли «наговориться»… 

Это продолжалось буквально несколько минут. В это время к ним торопливо подошел новый хозяин. Он был высокий, крепкого телосложения, белобрысый с грубоватыми чертами лица. Он недовольно пробурчав что-то про себя, потянул лошадь за узду. От неожиданности Митып замер, потерял дар речи. И только, когда Хурин Хээр начал пятиться назад, не подчиняясь новому хозяину, Митып внезапно пришел в себя и подскочил к подошедшему человеку. Митып взволнованно начал говорить о том, что он являлся его прежним хозяином, что они так неожиданно встретились здесь и, что он очень хотел бы поменяться с Вороным. Тот не мешкая ответил, что меняться не собирается ни при каких обстоятельствах, так как Хурин Хээр очень сильная, умная лошадь и ему повезло с ней. 

Митып схватив за уздечку своего коня, долго уговаривал его. Но тот наотрез отказался меняться. В какой- то момент от безысходности, как бы попросив помощь, Митып посмотрел на свою лошадь. И тут он заметил, как глаза друга наполнились слезами. Он был потрясен тем, что впервые увидел лошадь, которая могла плакать и ощущать боль. Митып молча лишь молил, чтобы его новый хозяин смилостивился. Но, увы, как только тот увидел, что Митып ослабил руки, в ту же секунду выдернул узду из его рук и пошел прочь. А Хурин Хээр печальным взглядом посмотрев на него, и под грозным натиском нового хозяина последовал за ним. Пройдя несколько шагов Хурин Хээр в последний раз обернулся, чтобы попрощаться... Увидев это, сердце Митыпа так сильно сжалось, что он не мог больше вымолвить ни одного слова… 

После той печальной встречи прошло несколько дней. Все эти дни Митып постоянно искал своего Хурин Хээр. Его не было. Шел дождь, противник вел бой, шло наступление на наши рубежи. На передовой советские солдаты успевали обороняться. Митып всегда носил с собой саперную лопату и во время бомбежки, артиллеристического обстрела делал окоп, в котором укрывал голову, часть тела, а ноги оставались не прикрытыми. На этот раз ему не повезло, осколок от снаряда попал в ноги. 

С линии огня под свист пуль и снарядов его вынесли два солдата азиатской внешности, их имен он не помнит. Санитарная повозка доставила в госпиталь. Сколько раненых обязано своей жизнью этим скромным труженикам войны! Он проходил лечение в госпитале в г. Омск. Здесь он вспомнил, как во время обстрела, когда он убегал от взрыва снарядов и осколков, встретил земляка. Это был Наһатын Намдак (отец Людмилы Насатуевны), он сидел под деревом. Когда Митып его позвал его с собой, тот не услышал, видимо был контужен. 

А дальше он не помнил ничего. От близкого разрыва бомб ему перебило ногу осколком снаряда. Митып долго залечивал рану в госпитале. После он досрочно был демобилизован в связи с ранением. Вернувшись домой, Митып после недолгого лечения вновь приступил к тяжелой работе в колхозе, с каждым днем приближая своим трудом Победу. 

Ни на одну минуту он не забывал своего верного друга, каждый день он вспоминал своего Хурин Хээр, не теряя надежды на его возвращение. Митып до последнего дня жизни терпеливо ждал. Только однажды, когда ему было особенно грустно, он рассказал об этом случае своему старшему сыну Мижит-Доржо. 

На утро, когда они с сыном поехали на сенокос, Митып показал покосившийся шалашик. Старый шалаш напоминал о тех далеких довоенных счастливых днях, когда он на Хурин Хээре приезжал сюда. Митып состарился. Но говорят, что старые люди хорошо помнят о давно минувших днях. Да, он помнил все… 

Снова пришло теплое лето., похожее на то, когда Митып приезжал на своем Хурин Хээр на сенокос. Везде выросла густая зеленая трава. Машут своими разноцветными крыльями бабочки, поет свою любимую песню жаворонок, и старенький уютный шалашик ждет своих хозяев. Скоро они придут на поля, и под их косами зелёными пластами будут ложиться душистые травы, недалеко от шалаша будут резвиться лошади… 

РS. 

Дашима Доржиева