В синеокой Еравне на берегах норовистой речки Заза почти столетие назад раздался первый крик будущего героя войны. А после Великой Победы вчерашний бра­вый гвардии младший сержант Доржи Тыхеев трудился учителем физкультуры в Гундинской семилетней школе, в краю, где прислушивался к «крикам чаек над Гун­дой печальной». Быть может, в этих надрывных стонах озёрных птиц слышались ему голоса боевых товари­щей, «с кровавых не пришедшие полей» сообщает газета «Бурятия».

В просторах, на севере Еравны, у Угрюм-реки, в тайге, которая была для Доржи родным домом, почти полтора века на­зад бушевали настоящие страсти, похлеще шек­спировских. В те давние времена юноше Сультиму, единственному сыну ското­вода-бедняка Норбо, при­глянулась красавица Пагма, дочь состоятельного ско­товода Доржиева. Пагме тоже пришёлся по душе Сультим. Да вот незадача: девушку вопреки её воле выдали замуж за нелюби­мого. Тут-то и взбунтова­лось сердце влюблённого юноши. Он не смирился с превратностями судьбы и стал отстаивать своё право на любовь. Сультим увёз любимую подальше от тех, кому бросил вызов. Пона­чалу смелый и отчаянный поступок таёжного «бунта­ря» в богатых разнотравьем северных долинах расцени­ли неслыханной дерзостью. Но со временем все с этим свыклись. Страсти поу­тихли. И в семье Сультима воцарилась любовь, боль­шая и светлая, положившая начало новым жизнями. И подвигам…

Доржи родился седьмым ребёнком в семье Суль­тима. А через несколько лет после этого в их дом чёрным вороном влетела беда. Отец семейства, как утверждают старожилы, заразился от проходивших в тех местах белогвардей­цев сыпным тифом и поки­нул этот мир в возрасте 37 лет. Так, маленький Доржи оказался в бездетной семье Тыхеевых. Будущий фронтовой разведчик пошёл в родного отца, о дерзости и смелости которого ходили легенды. Рос необычайно подвижным, неугомонным, гораздым на решительные поступки. И к удивлению родственников передви­гался по-кошачьи — тихо и бесшумно.

Норовистый, как таёжная река Заза, характер Доржи отчётливо проявился в под­ростковом возрасте. Учась в Гундинской семилетке, он однажды просто взял и исчез, словно в воду канул. Учителя не на шутку вспо­лошились и сбились с ног в поисках пропавшего со­рванца. Вскоре выяснилось, что мальчишка с неуёмной энергией самостоятельно добрался до Улан-Удэ и по­ступил в фабрично-завод­ское училище на машзаводе (ныне Улан-Удэнский авиа­завод). Его приёмная мама Цырма Тыхеева всё-таки нашла сына в городе и при­везла домой…

Вернувшись в родное село Шахта, Доржи, скорее всего, в 1 937 году окончил Гундинскую неполную сред­нюю школу, а в 1940 г оду ушёл в армию.

Согласно фронтовым до­кументам, 22 января 1942 года Доржи Тыхеев попал в самое пекло войны – на передовую. 1 февраля 1942 года он получил первое ра­нение (за годы войны был трижды ранен). Очевидно, на фронте он сам изъявил желание пойти в разведчи­ки: по рассказам бывалых фронтовиков, во фронтовую разведку шли доброволь­но. Именно вздесь молодой боец из Еравны нашёл прак­тическое применение своим недюжинным способностям и охотничье-стрелковым навыкам.

Свою первую награду - медаль «За отвагу» - он получил в августе 1943 года: отличился в бою на Кур­ской дуге. А в марте 1 944 года разведчик-автомат­чик 52 гвардейской отдель­ной разведывательной роты (ОРР) 56 гвардейской стрел­ковой Рижско-Берлинской орденов Ленина, Суворова и Кутузова дивизии совершил подвиг, за который был представлен к своему пер­вому боевому ордену – Сла­вы III степени. Тогда Доржи «показал искусство смело­сти и решительности»: ког­да гитлеровцы попытались освободить захваченного «языка», «товарищ Тыхе­ев отбросил противника и уничтожил трёх солдат», а через несколько дней после этого «забросал гранатами пулемёт противника и дал возможность группе захва­тить пленного».

- Не помню, чтобы дядя рассказывал о войне, - го­ворит племянница героя, заслуженный врач БурАССР Анна Донирова. - Но я на всю жизнь запомнила момент: дядя по пути с Западного фронта на Восточный два дня жил в доме моей мамы Дымбрыл Норбоевны Суль­тимовой. Утром я подошла к кровати и увидела на его спине три очень глубоких рубца, которые шли наиско­сок между лопаток. Дядя на вопрос мамы по поводу этих рубцов ответил, мол, пустя­ки это: «немецкий офицер кинжалом меня поранил, когда я брал «языка».

Возможно, эти ранения получены в мае или июле 1944 года, когда он, буду­чи командиром отделения разведроты, уничтожил де­сять фрицев, пленил одно­го немца, а в ходе другого рейда в тыл врага закидал землянку немцев граната­ми, взял в плен двух «языков» и добыл ценные докумен­ты. Кстати, в июле 1944 года один из самых отваж­ных сибирских разведчи­ков, по наградному листу, был ранен, но с поля боя не ушёл.

- В госпитале дядю «ки­тайцем» называли, - про­должает рассказ о герои­ческом родственнике Анна Донирова. - Кто-то из ране­ных сообщил, что в сосед­ней палате лежит другой «китаец». Оказалось, что это был его родной брат Нима.

К несчастью, судя по до­несению о потерях, старший сержант Нима Гынденов скончался в эвакогоспита­ле №1386 из-за сепсиса 12 декабря 1943 года. Печаль­ное известие настолько по­трясло разведчика, что он, не долечившись, «сбежал» из госпиталя и отправился в свою часть, чтобы ярост­но мстить за погибшего брата.

Гвардии старшего сер­жанта Тыхеева можно сме­ло и причислить к славной плеяде гениев фронтовой разведки: за год на пере­довой - с 1 августа сорок третьего по август сорок четвёртого - он награждён шестью боевыми награда­ми, пять из которых - орде­на. Причём, пяти орденов он удостоен за восемь ме­сяцев: поразительная «ско­рострельность» подвигов! Как следует из наградных листов, на лицевом счету разведчика было по мень­шей мере «до 60 истре­блённых гитлеровцев и 11 взятых «языков». Можно диву даться, как он остал­ся живым, выбираясь из таких передряг. В июле 1944 года, попав в одну из чрезвычайных фронтовых ситуаций, он чудом остал­ся жив, но, как отмечено, в наградном листе, получил ранение, скорее всего, тя­жёлое. После этого, веро­ятно, вплоть до весны 1945 лечился в госпитале. Иначе как объяснить факт, что по­сле августа 1944 г ода на редкость храбрый развед­чик, награждавшийся один раз в полтора месяца, вдруг перестал получать награды. О том, что боец Ты­хеев после июля 1944 года долго лечился в госпитале, косвенно свидетельствует то, что с осени 1944 года командиром отделения 56 особой гвардейской разведроты стал Дмитрий Комарицын (впоследствии – полный кавалер ордена Славы).

В мае 1945 года Доржи Тыхеев вернулся домой ге­роем: на его пожелтевшей гимнастерке сияли четыре боевых ордена и медаль «За отвагу».

- На границе Хоринского и Еравнинского районов дядю встречали, как подобает встречать настоящих геро­ев, - вспоминает Анна Дони­рова. - А в клубе села Шах­ты устроили торжественную встречу.

Поначалу его послевоен­ная жизнь складывалась как нельзя лучше. В сорок шестом двадцатипятилет­ний гвардеец-фронтовик устроился учителем физ­культуры в Гундинскую школу. По рассказам род­ственников, молодой, выше среднего роста с яркими выразительными глазами учитель не мог не нравить­ся девушкам, которым, зна­комясь, представлялся не иначе как Джордж (именно так ошибочно писали его имя штабисты).

Появившийся на свет с «ружьём в руке», при­рождённый охотник Доржи после войны, само собой, ходил в тайгу на зверя, тем более, что с Восточного фронта пришёл с именным оружием. Как-то он после удачной охоты возвратил­ся на коне, навьюченном добытым сохатым. Раздал мясо односельчанам. Всё бы ничего, но у фронтовика не было лицензии на добы­чу зверя, и на него кто-то настрочил донос, мол, бро­дит по тайге «браконьер». Сотрудники хотели было его схватить, да куда там: бы­валый фронтовой развед­чик передвигался быстрее ветра, тише воды и ниже травы. Какое-то время он жил на отдалённой заимке. Узнав об этом, оперативни­ки со всех сторон обложили таёжный домик, надеясь, что мышь не проскочит. Но не тут-то было: Тыхеев словно сквозь землю про­валился. Доржи ни в коем случае не хотел сдавать­ся и быть пойманным: для него, как молнии и путы, были несовместимы такие понятия, как «заслуженный боевой разведчик» и «бе­глый браконьер».

Людская молва гласит о том, что солдат Победы добрался до посёлка Шер­ловая гора Забайкальско­го края и устроился на шахту. Поговаривают, что в 50-е годы Доржи Тыхеев якобы погиб в результа­те несчастного случая на шахте. Но пока достоверных сведений об этом нет. Дальнейшая судьба гвардейца окутана завесой тайны. Впрочем, до сих пор неизвестны и подробности его фронтовой жизни на­чиная со второй половины 1944 года.

Недавно автору этих строк удалось выяснить, что Доржи Гармаевич так и не получил орден Славы II сте­пени: он значится в списке фронтовиков, не получив­ших награды. Так что род­ственники героя не теряют надежды, что в скором вре­мени получат удостовере­ние к этой награде за под­писью Владимира Путина и что память о героическом бурятском разведчике бу­дет увековечена.